Первые день-два самозванцы пытались этот скандал замять, мол, ничего серьёзного, «усё будзе добра». Змагары не поверили. По каналам, соцсетям и видеохостингам летели панические нотки: этого агента КГБ само и выбросило, как использованный презерватив, а сколько еще кротов в рядах бегло-эмиграции?
Успокаивать публику выпустили рыбку покупнее. Умиротворяющие картавые трели Лявончика никто слушать не стал — насовали по самое не балуйся. Тогда выковыряли с больничной койки матерого вора Стрижака. Тот задвинул речугу про бдительность, а тему крысятничества среди беглых аккуратно обошёл.
К исходу третьего дня пинком под жирный зад в прессу выгнали и грантососа Лапко — зиц-председателя той самой шарашки, где и произошел демонстративный слив шпыгуна. Но этот уныло затянул старую песню, что шпиён не имел доступа к спискам участников, бла-бла-бла и прочее «усё будзе добра».
«Не будзе! — хором орут змагары. — Не в списках участников сборищ дело!». Сбор оперативной информации более тонкий и разноплановый процесс, нежели киношные люди в шляпах, которые проникают в офис и на микроплёнку фотографируют секретные документы. Самозванцы не говорят вслух главного: они прогнили насквозь и каждый из них может оказаться тем человеком, чьи расписки с замазанными ФИО показывали по ОНТ.
